Ученый БФУ: через полсотни лет пляжи на побережье Калининградской области исчезнут

В Калининграде доцент института природопользования, территориального развития и градостроительства БФУ имени Канта Николай Белов со студентами изучает динамику изменений береговой линии Балтийского моря и влияние на этот процесс человека.

Журналистам БФУ ученый рассказал о перспективе прибрежных территорий: сколько каждый отдыхающий уносит с пляжа песка и что случится, если туристы продолжат разрушать авандюну на Балтийской косе.

— Николай, как проводятся такого рода исследования?

— Благодаря программе развития еще в 2011 году БФУ закупил два уникальных прибора — лазерных сканера, с помощью которых мы отрабатываем новые методические и технологические подходы.

Важно отметить, что такое оборудование мало кто может позволить себе не только у нас в стране, но и в мире, потому что стоит оно очень дорого. Насколько можно судить по англоязычной научной периодике, которую мы регулярно читаем, лазерные сканеры в научных исследованиях используются в США, Великобритании, Германии и совсем чуть-чуть в Польше.

Можно сказать, что по некоторым направлением мы опережаем своих зарубежных коллег.

— В чем уникальность лазерных сканеров?

— Внешне эти приборы выглядят несколько легкомысленно. Это примерно полуметровые овальные предметы ярко-желтого цвета. Когда мы приезжаем на пляж и начинаем готовить оборудование к работе, многие интересуются, зачем мы устанавливаем чайники на штативы.

Непосвященные думают, что это игрушка. Знаете, еще несколько лет назад многие полагали, что те же дроны — это игрушка. И они, наверное, таковыми поначалу и являлись. Но потом стремительно превратились из средства для развлечения в весьма эффективные научные инструменты.

Что касается лазерных сканеров, то изначально они создавались для высокоточных инженерных изысканий. Их применение в научных исследованиях не рассматривалось. Лазерный сканер создает объемную трехмерную модель береговой линии, что позволяет сделать более точный, чем при применении классических методов измерения, анализ ситуации и понять, сколько материала (в смысле — песка) потерялось, куда он делся, а главное — глубже изучить механизм изменений.

— И к каким выводам вы пришли?

— Мы убедились в том, что на определенных участках во многом именно человек формирует береговую зону. Причем речь идет даже не о строительстве жилья или каких-то промышленных объектах. Речь идет просто об отдыхающих.

К сожалению, их воздействие на природу и, в частности, на пляжи, часто бывает весьма негативным.

Были проведены исследования — нами и нашими московскими коллегами — которые показали, что каждый отдыхающий ежедневно уносит с собой с пляжа от 150 до 300 граммов песка. То есть, вы просто приезжаете на море, купаетесь, загораете, а потом уезжаете домой, захватив с собой (не специально, конечно) примерно 200 граммов песка.

Казалось бы, немного. Но если умножить эти 200 граммов на тридцать тысяч отдыхающих в погожий день в Зеленоградске, получатся десятки тонн.

Но это, конечно, не самое страшное. Такие потери почти не заметны для человеческого глаза. Куда печальнее то, что происходит разрушение авандюн.

Люди массово выезжают к морю на машинах, нанося порой непоправимый вред береговой линии. Я сам автомобилист, но мне сложно понять, почему нельзя пройти несколько сот метров до моря пешком, зачем обязательно заезжать на пляж?

— Какие участки береговой линии вызывают наибольшее опасение?

— Это, прежде всего, косы — Куршская и Вислинская (Балтийская). Особенно тревожно за вторую.

Куршская коса — это национальный парк, там за отдыхающими есть хоть какой-то надзор. А на Вислинской косе — полная вольница.

Разрушение авандюны происходит примерно так: сначала шторм (а это там не редкость) пробивает в ней небольшую брешь. Потом через эту брешь к морю начинают спускаться люди, а затем — ездить машины. В итоге вместо пляжа образуется «проплешина».

Для отдыхающих она становится неинтересна, и они перемещаются в другое место. Сейчас на косе таких «проплешин» — от поселка до гидрогавани — четыре.

При этом знаете, что удивительно — люди знают, что ни ходить, ни ездить на машине по авандюне нельзя, но все равно делают это и даже гордятся своими поступками.

— Что случится, если ситуация не изменится?

— Боюсь, что в этом случает очень скоро Вислинская коса превратится в малопригодное для отдыха место. Мы накажем сами себя…

Хочу еще отметить, что опасность для побережья представляют так же черные копатели — люди, которые нелегально добывают янтарь.

Вот, например, в Донском есть уникальный для нашего региона 30-метровой высоты берег. По сути, это памятник природы, такого у нас нигде больше не увидишь. Но этот берег, на котором видны геологические отложения разных эпох, может обрушиться, потому что там нелегально добывают янтарь.

— Но для человека было бы, наверное, слишком самонадеянно полагать, что береговая линия моря изменяется только благодаря ему.

— Разумеется, происходят очень сложные природные процессы, которые меняют рисунок берега. У нас на Балтике достаточно много пляжей так называемого «переходного морского» типа. И когда вы приходите на знакомый пляж зимой и видите, что по сравнению с летним периодом он стал в несколько раз уже, не спешите расстраиваться. Скорее всего через несколько месяцев он опять станет широким.

— Что ждет Балтийское побережье в отдаленной перспективе?

— Гипотезу глобального потепления далеко не все признают, но если, допустить, что она верна, то уровень мирового океана будет повышаться, а берега — отступать и разрушаться. Через сто лет это может привести к потере Зеленоградска. Он просто уйдет под воду.

Но, еще раз повторю, что гипотеза глобального потепления — вещь в высшей мере спорная. И текущее лето, которое вопреки всему, выдалось довольно холодным, нам словно говорит о том, что с ней что-то не так.

Но, с другой стороны, не стоит забывать о больших и малых ледниковых периодах. По графику, очередной малый ледниковый период (предыдущий закончился в XIX веке) должен начаться через шесть лет, однако мы, в смысле человечество, судя по всему, смогли перенести, отодвинуть это событие.

Надо полагать, свою роль сыграли парниковые газы, которые мы в большом количестве выбрасываем в атмосферу. И если это так, то гипотеза глобального потепления все-таки работает.

Но, как бы то ни было, если малый ледниковый период наступит — а произойти это может примерно лет через пятьдесят — то пляжи на нашем побережье, скорее всего, исчезнут.

— То есть, в любом случае, нам не удастся избежать потерь. Неужели нет никакой надежды?

— Надежда заключается в старой мудрости, которая гласит, что природа любит равновесие. Если где-то что-то убавится, то где-то в это же время что-то обязательно прибавится.

Поэтому существует мнение, согласно которому не надо вообще заниматься берегоукреплением.

Мать-природа лучше знает, что делать. Главное, ей не вредить. Такой подход, насколько мне известно, применяется в Израиле.

— Возможно, это мудрая и дальновидная тактика, но, тем не менее жители Калининградской области и туристы радуются, что после установки новых волнорезов стал расти пляж в Зеленоградске.

— Да, пляж там стал увеличиваться, и это не может не радовать. И мы в связи с этим наблюдаем еще одну положительную тенденцию — из-за того, что в Зеленоградске увеличился пляж, отдыхающие стали ездить туда чаще, а на Куршскую косу — реже. Следовательно, снизилась нагрузка на природу Национального парка вообще и на его береговую линию, в частности.

Берегоукрепительные сооружения, на мой взгляд, безусловно — благо. Конечно, на глобальные процессы формирования береговой линии человек повлиять не может, но в краткосрочной перспективе, на локальных участках, он вполне может создать благоприятную для себя среду.